Путь на Землю (СИ) - Страница 92

Мир кошмара, созданный безумными. Логику искать — пустое дело, остаётся идти наугад. Чутьё вампира сейчас бессильно. Направо точно идти нельзя, и не потому, что там чисто и светло, просто дверь в конце хотя и сработана под старину, но иную, чем всё здание. Стилистически выпадает и значит иллюзорна. Впереди снова дверь. Этот проход создан, словно в противовес предыдущему. Адептам, как и многим безумцам, явно изменило чувство меры: в их решениях оказалось мало изящества. Назад нельзя, даже в Саду Смерти ориентация в пространстве всё же утрачена не настолько.

Смит решительно повернулся и шагнул в тупик. Шероховатая стена надвинулась, он стиснул зубы и заставил себя войти внутрь. Последовало мгновение холодного мрака, потом темнота стеклянно зазвенела и рассыпалась осколками. Вампир с ужасом увидел протянутые к нему хищные иглы стен. Шевельнёшься — и безжалостный металл пронзит плоть. Смит пошатнулся, но устоял, пальцы прошли сквозь сверкающее лезвие, без сопротивления. Смит осторожно шагнул вперёд. Свет, отражаясь от иллюзорных игл, плеснул в глаза, ослепил, сразу поплыло сознание. Вампир едва справился с головокружением. Следующий шаг дался легче, но когда через минуту сияние погасло, Смит с трудом сохранял равновесие. Его обволокла благая тьма. Вампир прислушался. Исчезли звуки, запахи. Он оказался в информационном вакууме. Подошвы перестали ощущать пол под ногами, кожа — движения воздуха.

Единственное, что осталось при нём — разум. Смит в очередной раз отбросил прочь отчаяние и заставил себя сосредоточиться. Здание невелико, подвал вряд ли больше. Если продолжать путь, рано или поздно наткнёшься на реальность. Времени мало, ещё меньше шансов на успех, но оставаясь на месте, проиграешь наверняка. Вперёд. В легендах говорилось, что когда рядом с вампиром станет живой человек, все миражи рассыплются в прах. Может быть, легенды иногда правдивы?

Всего два или три шага и Смит наткнулся на стену. Он вцепился пальцами в камень, едва не прижался к нему щекой. Реальная шершавая чуть влажная поверхность, и Смит, быстро, пошёл вдоль неё, торопливо скользя ладонью по облицовке. Пальцы провалились в пустоту, зацепили металлический прут. Прутья. Их много. Решётка. Тьма перед глазами поредела, и за железной паутиной Смит увидел Лоэ.

Человек неловко лежал на грязном полу и напоминал брошенную помятую куклу, театральный реквизит. Охваченный жалостью, утратив осторожность, Смит сомкнул пальцы на прутьях. Жалобно завизжал разрываемый металл, вампир шагнул в камеру, потянулся к Лорану, но тут сильнейшим образом закружилась голова, вампир потерял равновесие, Лоэ исчез из поля зрения, и ловушка замкнулась.

Со всех сторон: сверху, снизу и с боков — вампира окружила сила, противостоять которой, он был не властен. Смит попытался сдвинуться с места — сила отбросила. И вот тогда он почувствовал настоящий страх.

— Вот мы и встретились опять, — услышал вампир знакомый, отвратительно ласковый голос.

Бердет выступил из темноты. Вероятно, он был настоящим, но выглядел монстром. Смит постарался в очередной раз взять себя в руки. Надо искать выход, а не слушать бредни сумасшедшего адепта. Смит сосредоточился, сделал осторожное движение, пытаясь противопоставить силе врагов собственную. Враждебную сферу почти удалось прорвать, но Бердет, немного утратив ласковую самоуверенность, выхватил и поднял высоко над головой крестообразный серебряный кинжал.

Боль пронзила с головы до пят. Смит утратил равновесие, и каменные плиты пола встретили жёстким ударом. Задыхаясь, вампир посмотрел на роковой предмет. Клинок извилистый и острый, а рукоять сплошь покрывают чёрные изломанные узоры. Смит прикрыл глаза и отвернулся. Нежное сияние серебра — взгляд смерти. Всё потеряно. Или нет? Что если попробовать потянуть время, завязать разговор. Те, прежние адепты были молчаливы, а эти любят болтать языком. Нужно драться до конца, до последней надежды, до безнадёжности. Смит сказал:

— Браво! Ты выиграл. Перевес на твоей стороне, и ты меня получишь, но отпусти человека, какая теперь в нём корысть?

Бердет засмеялся радостно и легко.

— Разве нужно объяснять? Благо происходит из очищения от греха. Запятнавший себя служением злу обретает свет через искупление вины. Душу надлежит очистить, прежде чем выпустить её на волю.

— Нет! — воскликнул Смит. — Ты задумал слишком большую мерзость! Так не бывает! Нельзя настолько погрузиться в безумие. Ты тоже человек, и обладаешь душой, если это вообще случается.

— Ты ослеплён злом! — высокомерно ответил адепт. — Из-за этого лишён способности увидеть величие дела, совершаемого здесь.

— Если то, что вытворяет ваша секта — добро, я безоговорочно предпочитаю ад, — ответил Смит.

— Ты напрасно упорствуешь. Неизбежное возмездие совершится.

— Мне всё равно, адепт. Ты безумен, и говорить с тобой скучно. Убей собственной рукой, если в тебе достанет мужества.

Любуясь светом серебра, Бердет улыбнулся.

— Я с величайшим наслаждением совершил бы обряд, но смиренно уступлю честь тому, кто более моего нуждается в покаянии.

Он посмотрел на бесчувственного Лоэ не как на живого человека, а как на абстрактную идею, и охваченный яростью вампир рванулся, пытаясь ослабить оковы злых сил. Мучительная тяжесть снова прижала к камню, он застонал, и когти прочертили плиту, оставив на ней глубокие борозды. Лицо Бердета исказил на мгновение неосознанный ужас.

Вампир затих, отдыхая, вслушался в тишину подземелья, прикрыл глаза. Адепт кажется крутым и продвинутым, но он всего лишь человек, и на дне его души жив унаследованный от предков страх перед тёмными силами. Нужно напугать его. Когда он отступит хоть на шаг или опустит клинок, у вампира появится шанс. Летняя ночь коротка, и времени осталось мало. Вырываться предстоит сейчас, или они с Лоэ погибнут. Смит распластался на полу, почти не дыша, лишь иногда пальцы конвульсивно вздрагивали, и когти скребли камень. Бороздки от них теперь были едва заметны. Закрыв глаза, Смит слушал. Громко, сильно и часто билось сердце Бердета, а у Лоэ стучало совсем тихо. Лоран увяз в наркотическом сне, недоступный настоящему. Смиту показалось, что личность его друга утрачена навсегда. Может быть, следует пожелать этого, потому что самое страшное обоим ещё предстоит.